Автор:
Евгений Хухарев
Наверное, не найдется ни одного человека, который не вспоминал бы свою первую учительницу. Вот и у меня сейчас в руках фотография, на которой запечатлен наш первый класс.
В центре снимка, в нижнем ряду, наша первая учительница Елизавета Петровна Попова. Это не простая фотография. Большая часть детей из семей, переселенных с Западной Украины. И сейчас, по истечении стольких лет (а мне уже седьмой десяток), после событий на Украине начинаешь понимать, как ей было трудно учить нас.
Все дело в том, что наш поселок Шокша был особенный. После Великой Отечественной войны его жители занимались лесозаготовками, были переселены семьи с Западной Украины. По обеим сторонам поселка выстроены бараки, в которых они и проживали. В середине пятидесятых годов прошлого столетия население поселка состояло примерно из 700 — 800 человек. В населенном пункте работали почта, больница, клуб, два магазина, баня, пекарня, ясли, детсад и 8-летняя школа. Коренные жители частично жили в своих домах, частично в домах на 3 — 4 семьи. Все взрослое население, коренное и переселенцы, работало на лесозаготовках: это вальщики, трелевщики, шоферы, сучкорубы. На работу уезжали рано утром, приезжали поздно вечером. В поселке оставались мы, детвора от мала до велика и обслуживающий персонал. В первую половину дня учились в школе, а во вторую были предоставлены сами себе.
Сейчас задаюсь вопросом: как могли уживаться люди со сломанной судьбой и коренные жители после такой страшной войны, которая тяжелым катком прокатилась по людям? После войны не во все семьи вернулись мужчины, ушедшие на фронт, а те, которые вернулись, насмотрелись такого, что нормальному человеку и во сне не приснится. Но не озлобились люди. Я считаю, что цементирующим «веществом» во взаимоотношениях взрослых были мы — дети, и те первые учителя, которые своей любовью, добротой и теплом воспитывали в нас те же чувства.
Хотя не все было так идеально. Дети есть дети. Происходили уличные бои с применением камней, палок, рогаток. Если нас разгоняли взрослые, мы уходили «воевать» в лес. А «морские» бои на плотах во время разлива шли до тех пор, пока твой плот или плот противника не переворачивался. Но никогда «поверженные» не были брошены, и тут же «противники» вместе сушились у разведенного костра. Разбитые носы, синяки воспринимались как обыденное. В одной «группировке» могли быть как «коренные» ребята, так и «переселенцы». На следующий день собирались в школе или в клубе на просмотре фильма, как будто ничего не было накануне.
Но уличные «бои» — только маленькая часть нашего досуга. Мы, послевоенные дети, как и дети военных лет, были ответственными. Принимали участие в заготовке дров, овощей для школы, сами делали уборку в классах, летом выполняли работы на приусадебном участке. Всего и не перечислишь. Гордостью поселка была художественная самодеятельность, в которой принимали участие и взрослые, и дети. Репертуар был разносторонний, номера исполнялись как на русском, так и на украинском языке. Во время концертов зрительный зал не мог вместить всех желающих.
Быстро пролетели школьные годы. Кто-то из ребят остался дома, кто-то уехал продолжать образование. Уже будучи студентом, совершенно случайно встретил своих одноклассников в Ленинграде. Выяснилось, что они учатся в лесотехническом институте.
Вот и сейчас, глядя на фотографию, хочется выразить слова благодарности нашей первой учительнице, другим учителям и всем взрослым, которые никогда (даже намеком или полунамеком) не допускали разницы между «своими» и «чужими». Все мы для них были обычными, простыми детьми.
Когда я еще учился в школе, людей начали переселять во вновь построенные дома, и многие так и остались на своей второй родине. Вот так происходило единение русского и украинского народов.