Автор:
Алексей Исаев
В 1986 году в Коноше образовался дачный кооператив «Строитель».
По генеральному плану, напротив моего участка была земля, отведенная под автостоянку и производственно-хозяйственные нужды.
Прошло 18 лет. Осинки и берёзки, выросшие на территории предполагаемой автостоянки, начали давать тень на мой участок. Надо рубить. Пошёл в отдел архитектуры, там сняли копию с генплана, где всё с печатями, подписями и объяснениями. Председатель кооператива посоветовал еще доехать до лесников (на всякий случай). Поехал. Главный лесничий, — чтоб ему в лесу сладко спалось! — заявил: «Эти земли из нашего оборота изъяты, делайте, что хотите». Ну, срубил я в апреле эти осинки, берёзки, ёлочки на территории предполагаемой автостоянки. И вроде всем хорошо было. Но! В августе один из бдительных дачников, видимо, ориентированный на практику 1937 года, позвонил в полицию. Мол, производится незаконная порубка деревьев. Органы отреагировали. Пришла повестка от следователя на мое имя. Объясняю ему: так, мол, и так. Вот генплан, вот решения всех полномочных сторон района. Ан, нет! Руководство Коношского лесничества на запрос из полиции представило официальную справку, в которой написано, что лес — первой категории, зона — водоохранная, река Бобровка — нерестовая. Что это значит? То, что за срубленные 38 стволов деревьев штрафы увеличиваются втрое и дело уже идёт о хищении в особо крупных размерах. Смешно даже. Ведь большинство стволов были толщиной всего в два пальца.
Дело продолжалось три месяца. Какие-то странные понятые, фотографирование нарушителя на месте преступления… И затем закрытие дела — «За отсутствием состава преступления».
Ну, это дела давние, но деревца с той поры снова подросли. Стволы опять стали в два — три пальца толщиной. Про себя думаю, сейчас я их срублю, а полиция опять дело заведёт. А руководство Коношского лесничества очередную справку выдаст, только уже в ней будет написано: лес категории люкс — дуб, бук, грецкий орех; река Бобровка — осетровая; зона — секретная.
Спустя некоторое время встретил я заместителя районного прокурора. Спросил у него, видел ли он это дело, на что тот ответил: «Да! Мы курировали». И задаёт мне встречный вопрос: «А откуда вы измеряли границы «автостоянки»?» Я в ответ: «От дороги, как указано в генплане». Eго ответ убил меня наповал. — «А вы уверены, что дорога проложена там, где положено? Может там мосты были?»
Сейчас я понимаю, случись что, прокуратура установит, что дорога проложена не там, где работники Наркомата начертили её в 1930 году. Мост, видать, завалился. Знать бы вообще, не там ли он был построен в те далёкие годы. Вопрос: рубить или не рубить? — так и остался открытым.