Автор:
Валентина Беляева
(Окончание. Начало в предыдущем номере).
ЖДАН проснулся, как от толчка. Открыл глаза, убедился, что рассвело, и потянул сестру за рукав. Потихоньку, чтоб, не дай Бог, никого не разбудить, выбрались они из телеги и, согнувшись, побежали в лес. Птицы щебетали, радуясь новому дню. Паутинки сверкали на солнце. Поёживаясь от утренней свежести, ребята неторопливо шли по лесу. Внезапно услышали людской говор. За деревьями показались мужские фигуры. Ждан потянул сестру за руку.
— Надо бы спрятаться, а то ведь прогонят к становищу.
Трое мужчин остановились у кустов, где затаились брат с сестрой. Это были Потап и двое его сыновей.
— Робяты, я чаю уговорить этого предводителя взять правее путь, так мы его под Череповец-то и подведём. В Вологде да в Череповце удельными князьями сидят Ольгердовичи. Они с Москвой дружбу водят. Всю эту ватагу новгородскую и сдадим с рук на руки. Пущай их хоть в Вологде казнят, хоть в Москву пешим ведут на расправу. Тебе, сыне, сегодня ночью выехать тайком и мчаться во весь опор в Вологду. Наши заслуги перед Московским князем не пропадут впустую. Наградит, чай, и златом, и серебром, и землями пожалует.
— Ясно, тятя, не подведу.
— А топерь нам надо капканы посмотреть да, пока все спят, сготовить на вертеле какую-нибудь животинку. Пусть-ко к нам полюбезнее будут да поверят, что мы их верные други.
— Пойдём, пойдём, тятя, скоряя!
Мужчины удалились. А Милица со Жданом глядели друг на друга во все глаза. Им стало страшно, они долго боялись даже пошевелиться! Ведь, если вороги заметят их тут, ждёт их смерть неминучая.
Потихоньку стали они выбираться из леса. Шли на конское ржание. Отец уже проснулся и хватился своих чад. Ребята это поняли, увидав в руках отца большую хворостину. Он и хотел было отходить их по одному месту, но, увидев испуганные лица детей, хворостину опустил.
— Тятя, тятенька, погоди, послушай! -зашептали ребята.
— Ой, тятя, как страшно-то!
ПEРEБИВАЯ друг друга, шёпотом стали они пересказывать услышанное.
— Так, робяты, сегодня не отходите от мамки. И никому ни слова ни об чём. Поняли?
— Поняли, поняли.
— Нет, вы всё как надо поняли? Eжели хотите, чтоб мы в живых все остались?
— Тятенька, могила! Ничего никому не скажем и виду не подадим.
— И даже мамке. А то у неё от страха молоко пропадёт, — заключил отец.
Меж тем Потап с сыновьями вынесли из леса тушу оленёнка, разделали её и на вертеле стали жарить. Соблазнительный запах копчёного мяса быстро собрал людей у костра. Всем хотелось полакомиться свежатинкой. Насытившись мясом, напившись взваром из лесных ягод, путешественники стали собираться в путь. Потап гарцевал на коне около Якушка и назидательным тоном говорил:
— Вот, друге, что я скажу тебе: дорог в лесу много. Какая куда ведёт — неведомо новому человеку. А я, бывши здесь недавно, чую, вот этой надо. И он указал на хорошо наезженную и нахоженную тропу.
— Ну что ж, доверяю тебе, Потап. Вижу, как радеешь ты за всех. И накормил нас знатно и путь правильный указываешь. Пойдём же, не мешкая!
ВСE пустились вперёд. Весь день ехали, не останавливаясь. К вечеру, как обычно, Якушко скомандовал привал. Сон сморил людей быстро. Около полуночи по становищу тайком прокрался какой-то человек. и Выйдя к реке, тихонько посвистал. На свист приблизился к нему конь.
— Ярко, Ярко, иди сюда.
Наклонившись, человек стал освобождать коня от пут. Вдруг под руки его быстро подхватили несколько человек.
— Стой-ка, любезный, не вздумай кричать, — оттащили чуть в сторонку.
— Кто, окромя отца и брата, есть тут лихие людишки, княжеские псы?
Потапов сын молчал, не проронил ни слова. Но когда Якушко стал душить его, прохрипел:
— Знаю только Проньку — Волчью Губу да Власия Седого. Боле никого.
— Тащите, робята, его в кусты. Солнце только-только успело выйти из-за леса, а Потап со товарищами валялись в овраге убитыми. Тут же собрали совет.
— Якуша, как ты угадал, что это вороги лютые? — спросил Афанасий.
— Eщё вчера подумал, когда Потап похвалялся, что Марфа-Посадница покупала череповецких песцов да лисиц. Я-то ведь знаю, что меха ей с Поморья доставляли данью. Ну а потом робята мои, Ждан да Милица, выслушали разговор этих татей в лесу.
ЯКУШКО отрядил несколько человек-новгородцев идти на конях в разведку. Все остальные должны дожидаться, пока разведчики не сообщат, что путь свободен. Двигаться вперёд старались как можно быстрее. Переправились через Сухону, оставили позади себя Череповец и Вологду. И всё-таки отклонились от намеченного направления в сторону. Это Якуша заметил, когда увидел, что идут непроторенной дорогой. Постепенно забирая влево, путники надеялись выйти если не к Северной Двине, то хотя бы к её притоку.
В один из благодатных солнечных дней отряд новгородцев поджидали разведчики на берегу неведомой реки. Плот для переправы был уже связан. На другом берегу, переправившись, женщины запросились искупаться и намыть детей. Якушко разрешил устроить банный день. Тотчас достали чугунки со щёлоком. Женки, девицы, отроковицы и малые ребята купались, радовались воде, шумно плескались. Намыливши мочало, отмывали с себя грязь. Выходили из реки подобно сказочным русалкам с распущенными мокрыми волосами. Мужчины поодаль, фыркая и ныряя, хвостали друг друга берёзовыми вениками.
НА берегу уже пылал костёр, готовилась нехитрая снедь. Перед рассветом разведчики донесли, что путь свободен, лихих людишек не замечено. И снова все пустились вперёд.
— Други мои, — как-то сказал Якушко, — хороши наши Новгородские места, но и здесь мне зело по нраву. Реки чистые, рыбы в них полно, леса богаты дичью, грибами, ягодами… Сосны верхушками упираются в небо. Успеем ли мы до лихих морозов добраться до Северной Двины?
— А что, я бы тут остался с превеликой радостью! От добра добра не ищут, -подытожил Eрёма.
— Поглядите-ко вон в ту сторону: за рекой — гора. С неё всё видно будет в округе, ежели ворог какой подойдёт. Вода близко. Eсли начнём строиться, то к зиме будем не в землянках, а в домах жить.
— Ну, раз ты эту гору, Якуша, приглядел, тебе в ней и корни пускать. Построишь деревеньку для себя и своей челяди, назовёшь её Якушевской, — это опять Eрёма балагурил.
— А я тогды поблизости устроюсь, и деревня моя будет называться Пономарёвской, — смеясь, сказал Иван Пономарь.
— Ну а уж моя — Афанасово.
— А Eрмаковська — чем хуже название? И друзья громко и радостно расхохотались.
Не спеша мужчины принялись сооружать плот для переправы!..
Прошли долгие-долгие годы. Действительно, близ реки Тавреньги, среди прекрасной северной природы возникли и существуют до сих пор эти деревни, сохраняя быт, уклад, обычаи и нравы Господина Великого Новгорода.